4 Пол Грегори Политическая экономия сталинизма

спад 1933 года. С 1934 по начало 1935 года рост инвестиций оставался весьма умеренным, после чего произошел новый ска­чок. В 1935 и 1936 годах инвестиции резко увеличились, но в 1937 вновь пошли на спад32. Судя по этим данным, непохоже, что Политбюро придерживалось политики инвестиций любой ценой, определяя потребление по остаточному принципу.

Диктатор и модель «справедливой» заработной платы

«Справедливая» заработная плата определяется психологи­ческими факторами и количественно не измерима; следователь­но, мы не можем построить график для «справедливой» заработ­ной платы с 1929 по 1938 год. Пожалуй, лучше привести факты инвестиционных циклов в 1930-е годы. Тем не менее, архивы поз­воляют нам исследовать решения Политбюро, чтобы определить, были ли они решениями диктатора, нацеленного на максими­зацию инвестиций, но также учитывающего необходимость со­хранения разумного равновесия между объемом инвестиций и настроениями рабочих. Модель «справедливой» заработной пла­ты предполагает, что диктатор стремится оценить настроения рабочих, для того чтобы измерять изменения их представлений о «справедливой» заработной плате, предпринимать все возмож­ные меры для сдерживания роста «справедливой» заработной платы и основывать планы капитальных вложений на реальном инвестиционном потенциале экономики, который зависит от ин­вестиций предшествующего периода и представлений о «справед­ливой» заработной плате.

Темпы накопления капитала были ключевым вопросом партийных дискуссий 1920-х годов. Когда Сталин и его сто­ронники в 1929 году получили контроль над Политбюро, они обосновывали необходимость своей программы массирован­ных инвестиций тем, что они якобы унаследовали экономику, в которой был недостаток инвестиций («инвестиционный го­лод») и чрезмерное потребление33. В особенности велико было количество ресурсов, потребляемых крестьянами, в резуль­тате изменения земельных отношений и снижения налогов. То есть можно сказать, что в литературе сделан вывод о том,

32 Так как официальные советские погодичные данные об инвестициях в сопо­ставимых ценах не опубликованы, мы рассчитали их, используя расчеты Залески и Хантера (Zaleski Е. Stalinist Planning... P. 258; Hunter H., SzyrmerJ. Faulty Foundations: Soviet Economic Policies, 1922-1940. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1992. P. 41).

33 Erlich A. The Soviet Industrialization Debate. P. 56-58.

122

что Сталин и его команда в 1929 году полагали, что им доста­лась экономика, в которой потребление приближалось к точке «справедливой» заработной платы на рис. 4.1, графиках С и D. Фактически, в экономике слишком много товаров и ресур­сов потреблялось и слишком мало инвестировалось. Получив в 1929 году контроль над принятием решений, сталинское По­литбюро получило возможность «двигать» экономику от точ­ки а к точке с*. Рабочие, чувствуя, что они начинают получать меньше «справедливой» заработной платы, могли наказать диктатора, уменьшив интенсивность своих трудовых усилий, если диктатор не мог убедить их принять более низкую зара­ботную плату как «справедливую».

Наш первый шаг состоит в том, чтобы проверить, имелось ли у диктатора интуитивное понимание модели «справедливой» за­работной платы. Осознавалась ли Сталиным и Политбюро связь между интенсивностью трудовых усилий рабочих и заработной платой, была ли эта связь неотъемлемой частью процесса при­нятия решений? В архивах мы находим множество свидетельств тому, что и Сталин, и другие члены Политбюро верили в сущест­вование прочной связи между потреблением и интенсивностью трудовых усилий рабочих. Когда под угрозой оказалась нефте­добыча, Политбюро отправило в Баку следующую телеграмму (26 августа 1933 г.):

Для улучшения продовольственного положения рабочих, согласно вашей просьбы, отпускаются на квартал: мяса - 764 тонны, масла животного - 56 тонн [далее следует длинный список продуктов]. Ваша просьба о приравнении в снаб­жении нефтяников к Москве и Ленинграду удовлетворена34.

Когда Сталин решил стимулировать производство хле­ба, хлопка и сахара, он дал следующую инструкцию (12 июля 1932 г.):

Очередная задача состоит в том, чтобы в мае, июне и июле послать максимум ширпотребных товаров в хлебные, сахарные (свекловичные) и хлопковые облас­ти - в расчете на то, что товар будет на месте уже в июле и августе. Если это не будет сделано, то комиссия заслуживает того, чтобы быть похороненной заживо35.

Эти примеры показывают, что диктатор активно руководил распределением потребительских товаров для интенсификации

34 Сталин и Каганович. Переписка. С. 312.

35 Там же. С. 162.

123

трудовых усилий рабочих и увеличения производства. Иногда, для достижения наилучших результатов, он даже мог специально приурочить доставку потребительских товаров к наиболее выгод­ному времени.

В убежденности Сталина и Политбюро в наличии тесной свя­зи между заработной платой и интенсивностью трудовых усилий рабочих в конце 1920-х - начале 1930-х годов на самом деле не было ничего нового. В.И. Ленин в 1921 году пришел к тому же выводу, выступая в поддержку иностранных концессий с целью поднять уровень жизни рабочих:

Мы должны учитывать то, что производительность труда не увеличится до тех пор, пока не улучшится положение рабочих... Мы должны класть в основу на­шей концессионной политики задачу улучшения положения рабочих на предпри­ятиях... Они прекрасно знают, что если мы не сумеем из-за наших предрассудков улучшить положение рабочих и крестьян, то этим мы создадим себе еще большие трудности и окончательно подорвем престиж Советской власти. Вы знаете, что мы должны во что бы то ни стало добиться этого улучшения. Нам не жалко дать иностранному капиталисту и 2000% прибыли, лишь бы улучшить положение ра­бочих и крестьян, - и это нужно осуществить во что бы то ни стало36.

Если бы Политбюро определяло размер потребления по оста­точному принципу, оно уделяло бы этому вопросу очень мало внимания. Однако потребление было одним из вопросов, наибо­лее часто стоявших в повестках заседаний Политбюро; по словам самого Сталина, снабжение рабочих было одним из наиболее ост­рых вопросов, которые приходилось решать Политбюро. Нар-комснаб он называл «самым сложным наркоматом»37. Политбюро превратило себя в высший орган снабжения и принимало реше­ния не только о снабженческой политике в целом, но и по торго­вым планам, ценам, ассортименту, и даже по вопросам открытия новых магазинов38. Возможно, Политбюро проводило больше времени именно за решением вопросов потребления (особенно это касалось чрезвычайных заседаний), чем каких-либо других вопросов.

Отслеживание настроений рабочих. Западные ученые дол­гое время задавались вопросом - действительно ли советское

36 Ленин В.И. Доклад о концессиях на заседании коммунистической фракции ВЦСПС 11 апреля 1921 г. // Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 43. М.: Политиздат, 1963. С. 169,170,182.

37 Сталин и Каганович. Переписка. С. 71.

38 Там же. С. 28.

124

руководство имело две системы сбора статистической информа­ции: одну, основанную на докладах наркоматов и предприятий, другую - на секретных записях НКВД и самого Политбюро. В самом деле, как будет показано в следующих главах, Политбюро боролось с наркоматами и предприятиями за предоставление более точной информации и, следовательно, вполне могло со­здать второй канал для получения экономической информации. Однако большая часть данных, собранных разветвленной сетью ОГПУ/НКВД в течение 1930-х годов, в основном касалась по­литических проблем, особенно случаев проявления недовольства среди рабочих и крестьян. Более того, информация, собранная секретной полицией, как было показано во второй главе, во мно­гом следовала за текущими интересами и запросами Политбюро и была нацелена скорее на раскрытие заговоров и угроз, нежели на предоставление положительных сведений.

Модель «справедливой» заработной платы предполагает, что диктатор должен отслеживать настроения рабочих для выявле­ния роста недовольства условиями жизни, которое, переведен­ное на язык модели, означает рост «справедливой» заработной платы. Политбюро использовало три критерия для отслежива­ния и оценивания настроений рабочих, а именно: статистичес­кие данные о производительности труда, текучести рабочей силы и регулярные доклады ОГПУ о ситуации в деревне и в городах. Снижение производительности труда, увеличение те­кучести рабочей силы и усиление забастовочной и протестной активности означали рост недовольства рабочих. Производи­тельность труда постоянно была ниже ожидаемой. За счет гро­мадных капитальных вложений первой пятилетки (1928-1932) ожидалось, что производительность труда буквально взлетит до небес, и это приведет к резкому снижению издержек на произ­водство промышленных товаров. Но, как показывает рис. 4.5, произошло совершенно обратное. В 1931 году номинальные инвестиции увеличились на баснословные 60 процентов, а про­изводительность труда упала на 10 процентов. В 1932 году но­минальные инвестиции возросли на 28 процентов, а производи­тельность труда сокращалась с той же скоростью, что и раньше. Когда в 1933 году руководство пересмотрело свою политику и сократило номинальные инвестиции, рост производительности труда наконец-то стал положительным, и инвестиционные за­траты начали снижаться39.

39 Надежность данных, суммированных в этих графиках, проблематична. В до­кладах о капитальных вложениях не учитывался рост расходов на заработную плату,

125

Доклады ОГПУ/НКВД указывали на то, что падение про­изводительности труда было связано с понижением реальной заработной платы. Главе Украинского ЦИК (Петровскому) во время поездки в Днепропетровск не удалось провести ни од­ной, даже небольшой встречи без того, чтобы речь не зашла о «проблемах снабжения». На одной из таких встреч ему было сказано: «Товарищ Петровский пользуется среди нас боль­шим уважением. Если бы к нам приехал другой вождь, он бы имел большие неприятности, так как рабочие теперь разъяре­ны. Даже те, которые хорошо относятся к соввласти, теперь против всех озлоблены...»40 В первом квартале 1930 года было зарегистрировано 92 забастовки, в самой массовой из которых приняло участие шестьсот рабочих. Фабричные рабочие отка­зывались принимать участие в официальных демонстрациях, многие из них часто меняли места работы в поисках лучших условий снабжения. В период урожая они буквально толпами покидали фабрики в поисках сельхозпродукции41. Женщины на фабриках жаловались: «Работой душите, а хлеба нет». Фаб­ричные стены были покрыты надписями: «Жить стало хуже, чем до революции»42. Или: «Требуют производительности тру­да, а не взглянут, как ходят рабочие. Утром уходишь не евши, а обед в столовой дают какую-то бурду без мяса. 100 грамм мяса на всю семью»43.

Одновременное снижение производительности труда и по­ступление докладов, прямо говоривших о растущем беспокой­стве среди рабочих, должно было быть убедительным подтверж­дением тому, что рабочие требуют повышения «справедливой» заработной платы. Модель «справедливой» заработной платы предсказывает, что с уменьшением интенсивности трудовых уси­лий уменьшатся возможности экономики по выпуску продук­ции, будь то потребительские товары или средства производства, вследствие чего диктатор, нацеленный на максимизацию инвес­тиций, сократит инвестиции и увеличит потребление, что и было сделано Политбюро в 1933 году.

поставщики и строители нарушали ценовую политику и назначали цены выше уста­новленных государством. Однако очевидно, что именно этими данными пользова­лось советское руководство.

40 Осокина Е. За фасадом сталинского изобилия. С. 80.

41 Там же. С 80-82.

42 Там же. С. 81.

126

43 Там же. С 82.

0,7

-од-I----------

1В20 1030 1031 1932 1033 1934 1936 Т9Э6 1937

0,7 т-1

.ОД J-1

1929 1930 1931 1932 1933 1934 1939 1036 1937

Рис. 4.5. Годовые темпы экономического роста, номинальные ка­питальные вложения (в текущих ценах) и производительность труда, 1929-1937

Источник: Zaleski Е. Stalinist Planning for Economic Growth 1933-1952. P. 662; Davies R.W. The Soviet Economy in Turmoil, 1929-1930. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1989. P. 540.

Сдерживание «справедливой» заработной платы. Модель «справедливой» заработной платы также предсказывает, что дик­татор, который хочет максимизировать инвестиции, попытается убедить рабочих в том, что их текущая заработная плата, какой бы низкой она ни была, является «справедливой». По сути, первые две пятилетки прошли под девизом построения «светлого будущего»

127

(см. главу 5), и послание, адресованное рабочим, было совершенно четким: «Принеси жертвы сейчас во имя светлого будущего». План на первую пятилетку стал вестником знаменитой «революции сверху», которая была призвана преодолеть отставание в развитии. Строительство новых заводов, плотин и электросетей требовало жертв. Люди должны были работать усерднее; руководители пред­приятий должны были искать пути для увеличения производства при тех же мощностях. В ноябре 1929 года Сталин объявил СССР «страной металлической, страной автомобилизации, страной трак­торизации»44, которая к 1941 году перегонит США по объемам производства. По сути, рабочим предлагалось смириться с низкой «справедливой» заработной платой в обмен на обещание светло­го будущего. Хотя производственные задачи на вторую пятилетку были более умеренными, к 1937 году было обещано увеличение производства потребительских товаров в два или даже три раза45.

Вторым утверждением советской массовой пропаганды было то, что дефицит потребительских товаров связан с происками врагов Советского государства. В своей обычной манере, Сталин объявил себя защитником рабочего класса. На Пленуме ЦК, про­ходившем 25-28 ноября 1934 года, Сталин выступил в защиту потребителей, утверждая: «Мы должны иметь твердую почву под ногами, учитывая требования реальных людей, приближаясь к потребителю». Торговые организации следовало заставить «ува­жать потребителя и относиться к нему как к человеку»46. В ответ на доклады ОГПУ/НКВД о низком уровне жизни рабочих47 Ста­лин даже приказал расстрелять сорок восемь снабженцев и опуб­ликовать в прессе их «показания»48.

Карточная система и политика «справедливой» заработ­ной платы в отношении рабочих приоритетных отраслей. Для стимулирования работников требовались потребительские товары, но увеличение производства потребительских товаров означало со­кращение объемов выпуска средств производства. Первой попыткой Сталина разрешить эту проблему стало создание системы нормиро­ванного распределения продуктов (карточной системы). Программа

44 Эта и другие цитаты Сталина приводятся по: Davies R.W. The Soviet Economy in Turmoil, 1929-1930. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1989. P. 95-96.

45 Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy, 1931-1933. Basingstoke: MacMillan,1996.P. 137-138.

46 Khlevnyuk O.V., Davies R. The End of Rationing in the Soviet Union 1934-1935 // Europe-Asia Studies. 1999. Vol. 51. № 4. P. 575.

47 Осокина E. За фасадом сталинского изобилия. С. 28-33.

128

48 Там же. С. 84.

нормирования продуктов, разработанная лично Сталиным, была введена в действие постановлением Политбюро от 15 декабря 1930 года «О рабочем снабжении»49. Цель Сталина заключалась в том, чтобы понизить общий объем потребления, избежав при этом понижения производительности труда в приоритетных отраслях50. Если можно было сократить потребление рабочих неприоритетных отраслей и за счет этого увеличить инвестиции, диктатор получил бы и более высокий объем инвестиций, и интенсификацию тру­довых усилий рабочих в приоритетных отраслях. Эту стратегию Е. Осокина в своем исследовании резюмировала так: «Кто не тру­дится на индустриализацию [курсив автора], тот не ест»51. Те, чей вклад в индустриализацию был меньше, должны были и меньше потреблять. Правительство считало, что работников неприоритет­ных отраслей, в частности сельского хозяйства, можно заставить работать даже при заработной плате ниже «справедливой», исполь­зуя угрозу сурового наказания и тюремного заключения. Таким об­разом, выработка рабочих неприоритетных отраслей определялась в административном порядке (Qa), и их потребление должно было быть лишь на уровне прожиточного минимума (Cs). Следовательно, инвестиционные «излишки», полученные за счет работников не­приоритетных отраслей, составят Qa - Cs. Рабочие приоритетных отраслей будут получать «справедливую» заработную плату (а), которая обеспечит соответствующее производство (Qf). Инвестици­онные «излишки» рабочих приоритетных отраслей составят Qf - а. Таким образом, суммарные инвестиции (Г) составят:

Qa -Cs + Qf -a=I

При Qa, определяемом в административном порядке, и Cs на уровне прожиточного минимума работники приоритетных отрас­лей могли бы получать «справедливую» заработную плату (а) и производить соответствующий объем продукции (Qf) без необ­ходимости сокращения инвестиций. Сталин делал упор на то, что он сможет ограничить потребление работников неприоритетных отраслей и увеличить инвестиции, не снизив интенсивность тру­довых усилий работников приоритетных отраслей.

Нормы снабжения по карточкам и заработная плата должны были резко различаться в зависимости от места жительства и мес­

49 Осокина Е. За фасадом сталинского изобилия. С. 85.

50 Описание сталинской системы нормированного распределения продуктов подробнее см.: Khlevnyuk О., Davies R.W. The End of Rationing in the Soviet Union. P. 557-609.

51 Осокина E. За фасадом сталинского изобилия. С. 89.

129

та работы. Рабочие основных промышленных центров (Москва, Ленинград, Донбасс, Баку) или заводов и организаций приоритет­ных отраслей должны были получать больше. Также предполага­лось ввести дифференциацию в рамках одного предприятия, давая больший паек «ударникам». Щедрые выплаты и пайки были назна­чены офицерам Красной армии и работникам секретной полиции, ну а партийная элита (верхушка которой получала знаменитые «кремлевские пайки») должна была получать всё самое лучшее. Нормирование действовало и для заключенных Гулага. Их зара­ботная плата была на 20 процентов меньше зарплаты вольнонаем­ных, но ее точный размер, как и размер пайка, зависел от интенсив­ности прикладываемых трудовых усилий. Карточная система была установлена только для городских рабочих и служащих, за исклю­чением некоторых производителей сельскохозяйственного сырья. Тем же работникам, которые оставались не охвачены карточной системой, приходилось добывать себе пропитание самостоятель­но: либо производя собственные продукты питания (колхозники), либо покупая их по намного более высоким коммерческим ценам. В некоторых случаях крестьянским хозяйствам не разрешалось покупать продукты питания даже в коммерческих магазинах52.

Сталинская карточная система существовала в критические годы: с декабря 1930 года и до конца 1934 года. Логика этой сис­темы полностью соответствует логике модели «справедливой» за­работной платы и представляет собой попытку сделать так, чтобы и волки были сыты (низкий суммарный объем потребления при сохранении стимулов к труду), и овцы целы (инвестиции). Её за­мена «рыночной» системой распределения в конце 1934 - начале 1935 года была объявлена победой социализма, признаком изо­билия. Новым девизом Сталина стало: «Жить стало лучше, жить стало веселей»53.

От карточной системы советское руководство отказалось по нескольким причинам. Во-первых, бюрократическая машина не смогла справиться с высокодифференцированной системой рас­пределения: в заводских столовых, где ударники должны были

52 Система распределения пайков требовала наличия гигантского бюрокра­тического аппарата, насчитывающего более 20 тысяч человек, под руководством НКснаба. В основном административное распределение потребительских товаров происходило, минуя торговую сеть. Магазины переименовывались в «закрытые ра­бочие кооперативы» и тому подобные организации. Государственная торговая сеть получала лишь то, что оставалось, после того как товары были направлены в госу­дарственную распределительную сеть.

53 Подробнее см.: Khlevnyuk О., Davies R.W. The End of Rationing in the Soviet Union. P. 557-609.

130

получать лучшее питание, их столы моментально окружали голод­ные рабочие, которые занимали места ударников54. В Гулаге под давлением растущих административных накладных расходов раз­личие в пайках для заключенных и вольнонаемных рабочих посте­пенно стерлось. Снабженческий аппарат был в состоянии решить проблему лишь выдачи пайков руководящим кадрам, чья числен­ность не превышала пяти тысяч человек55. Об этой неспособности аппарата снабжения осуществить политику дифференцирования на практике Сталин отзывался как о механическом распределении, которое идет вразрез со стимулированием потребителей56. Во-вто­рых, карточная система провоцировала спекуляцию и преступ­ления. Продовольственные карточки продавались и покупались, спекулянты переправляли товары, распределяемые по карточкам, на коммерческие рынки и клали прибыль себе в карман (а не в госбюджет). ОГПУ/НКВД докладывал о массовых спекуляциях. В начале 1934 года через ОГПУ/НКВД в месяц проходило около десяти тысяч дел о случаях спекуляции. В 1935 г. за спекуляцию было привлечено к ответственности около 105 тыс. человек57. Количество мелких краж и крупных хищений росло астрономи­ческими темпами. Рабочие воровали прямо из цехов, воровали всё вплоть до таких товаров, как автомобили. Воровство стало не­отъемлемой частью советской повседневной жизни. Несмотря на предусмотренные суровые наказания, вплоть до смертной казни, нелегальная частная торговля процветала58. В-третьих, уровень потребления даже среди промышленных рабочих приоритетных отраслей, как свидетельствуют приведенные выше высказывания, был всё же недостаточно высок, для того чтобы обеспечить необ­ходимую мотивацию. В-четвёртых, карточная система, с её низки­ми ценами на товары, распределяемые по карточкам, лишала госу­дарство необходимых налоговых поступлений. Доходы от продаж по коммерческим ценам были слишком незначительны для того, чтобы компенсировать бюджету низкие цены на товары, распре­деляемые по карточкам. И, наконец, в-пятых, для того чтобы сти­мулировать производство промышленных сельскохозяйственных культур, таких, как хлопок или лен, нормирование приходилось распространять и на крестьян, направляя в деревню товары широ­

Осокина Е. За фасадом сталинского изобилия. С. 121-122. Там же. С. 134.

Khlevnyuk О., Davies R.W. The End of Rationing in the Soviet Union. P. 564. Осокина E. За фасадом сталинского изобилия. С. 147. Там же. Глава 3.

131

кого потребления (таким образом, нарушая первоначальную идею ограничения потребления в сельской местности)59.

Оценка инвестиционного потенциала. Модель «справедли­вой» заработной платы предполагает, что сокращение инвестиций не происходит по доброй воле, оно навязано сокращением инвес­тиционного потенциала экономики. Архивы и вправду скорее подтверждают, что решения о сокращении планов капитальных вложений принимались тогда, когда правительство приходило к выводу об ограниченности физического инвестиционного потен­циала. Политбюро, которое постоянно следило за важнейшими инвестиционными проектами, отлично знало, что слишком много проектов было одобрено в начале 1930-х годов, что существовала нехватка инвестиционных ресурсов (в первую очередь строитель­ных материалов) и что строительство слишком малого числа заво­дов было завершено. Комиссия Политбюро, предложившая первое сокращение капитальных вложений в июле 1932 года, сделала это «с целью привести объем денежных средств в соответствие с физическим объемом плановых работ и сконцентрировать мате­риальные ресурсы на особо важных объектах [курсив автора]»60. Молотов заставил замолчать резко протестовавшие против подоб­ного сокращения капитальных вложений наркоматы, объявив, что инициатором сокращения является сам Сталин. В письме Кагано­вича Сталину, датированном 24 июля 1932 года, Каганович также приходит к выводу, что у экономики нет физической возможности сохранить инвестиции на прежнем уровне:

На вчерашнем заседании Политбюро мы постановили сократить финан­сирование капитального строительства в соответствии с Вашим письмом на 700 миллионов. Одновременно мы связали этот вопрос с вопросом о снижении себестоимости строительства, слушали мы доклады Наркомтяжпрома, Легпро-ма, Наркомлеса, НКСнаба и НКПС. Картина выявилась безотрадная: вместо снижения - повышение себестоимости. Главное: материалы стоят дорого из-за транспортировки. Рабочая сила набирается без учета потребности и наличия стройматериалов. В результате огромные простои, производительность низка... выполнение плана измеряется количеством израсходованных денег, а не физи­ческим объемом работ Мы выделили специальную комиссию для разработки кон­кретных мер борьбы за действительное снижение себестоимости. Что касается со­кращения, то мы его проведем прежде всего за счет беспроектного строительства и строительства, не обеспеченного стройматериалами [курсив автора]61.

Сталин и Каганович. Переписка. С. 131.

Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy. P. 230.

Сталин и Каганович. Переписка. С. 243.

132

Другими словами, в условиях конкуренции строительных проектов за ограниченные ресурсы, в частности за строительные материалы, рабочая сила простаивала, и лучше было просто со­кратить размер инвестиций. Если бы на инвестиции было выде­лено больше средств, это попросту взвинтило бы цены.

После сокращения инвестиций в 1933 году борьба между про­мышленными наркоматами и региональными властями, требовав­шими увеличения инвестиций, и теми, кто беспокоился об эко­номическом потенциале страны (такими, как председатель СНК Молотов, нарком финансов и временами председатель Госплана), продолжилась. В каждом случае решение принимал Сталин. Об­суждение плана капитальных вложений на 1936 год, происходив­шее между 21 и 28 июля 1935 года, показывает, каким образом происходило принятие подобных решений. Поскольку Молотов в то время отсутствовал, обсуждением руководил Сталин. 21 июля он написал Молотову, что председатель Госплана (Межлаук, ко­торый заменил на этом посту умершего Куйбышева) предложил установить объем капиталовложений в размере 19 миллиардов рублей. Сталин добавил к этому: «Я предложил цифру - 22 мил­лиарда рублей»62. Через четыре дня Молотов написал в ответ: «Считаю крайне нежелательным увеличивать строительство бо­лее чем на 22 миллиарда. В этом я руководствуюсь желанием укре­пить рубль, а также сократить строительные издержки [курсив автора]»63. Спустя несколько дней Сталин написал Молотову о том, что план был увеличен до 25 миллиардов рублей:

22-х миллиардов не хватило, и, как видно, не могло хватить. Увеличение по школьному строительству (+760 миллионов), по легпрому, лесу, пищепрому и местпрому (всего +900 с лишним миллионов рублей ), по обороне (+1 миллиард 100 миллионов), по здравоохранению, москаналстрою и другим статьям (более 400 миллионов рублей) определили физиономию и размеры контрольных цифр на 36 год64.

В своем последнем письме из этого цикла, датированном 2 ав­густа, Молотов неохотно соглашается: «Я бы предпочел меньшие объемы капитального строительства, но думаю, что мы справим­

62 Цит. по: Davies R.W. Why Was There a Soviet Investment Cycle in 1933-37? P. 7.

63 Ibid.

64 Письма И.В. Сталина В.М. Молотову. 1925-1936 гг. / Сост. Л. Кошелева и др. М.: Россия молодая, 1995. С. 251.

133

ся, раз уж мы взвалили штурвал на свои плечи, с принятым пла­ном на 25 миллиардов рублей»65.

В ходе этого обсуждения плана капитальных вложений по­бедили сторонники увеличения инвестиций. В 1936 году но­минальные инвестиции возросли на 30 процентов. Тем не ме­нее уже через год план капитальных вложений был сокращен на 4 процента. Таким образом, от года к году экономика переживала то ускоренный рост инвестиций (в 1936), то спад (1937). О том, как происходило это второе сокращение инвестиций 1930-х го­дов, мы знаем меньше. Но мы знаем наверняка, что реальные ин­вестиции были меньше плановых инвестиций. Таким образом, не совсем ясно, было ли решение о сокращении инвестиций приня­то на высшем уровне или же просто так случилось. В докладной записке от 16 мая 1936 года председатель Госплана Межлаук сообщал, что реальные капиталовложения в апреле были ниже плановых. На протяжении года зазор между запланированными и реальными инвестициями постепенно увеличивался. В соот­ветствии с более поздним докладом, датированным 15 октября 1936 года, инвестиции - в ценах 1935 года - составили лишь 47 процентов от годового плана, вместо ожидавшихся 70 про­центов. Наркомат тяжелой промышленности докладывал, что его капиталовложения на 1936 год составили 92 процента от запла­нированных66. Мы имеем дело с отрывочной информацией (пред­ставленной в главах 7 и 8) о том, что поставщики оборудования и строительных материалов отказывались заключать контракты. Хотя денежные средства для инвестиций были, они не были обес­печены реальными инвестициями. Если это правда, то сокраще­ние инвестиций в 1937 году, так же как и в 1933 году, было вы­звано сокращением возможностей экономики выпускать средства производства.

Стахановское движение и его скрытые опасности. Отказ от карточной системы в начале 1935 года означал, что Полит­бюро больше не собиралось направлять потребительские товары выборочно работникам приоритетных отраслей, обделяя работ­ников других секторов67. Поэтому Политбюро инициировало ста­хановское движение, чтобы интенсифицировать трудовые усилия

65 Цит. по: Davies R.W. Why Was There a Soviet Investment Cycle in 1933-37? P. 8.

66 Ibid.

67 Подробнее см.: Davies R.W, Khlevnyuk O. Stakhanovism, the Politburo and Soviet Economy (статья, представленная для конференции «Stalin's Politburo, 1928-1953». European University Institute, Florence, March 30-31,2000).

134

рабочих, задействуя экзогенные факторы, сочетая материальное поощрение с призывами к социалистическому труду. В середине 1930-х годов заработная плата рабочих формировалась за счет базовой ставки плюс выплаты в зависимости от выполнения норм выработки. Нормы выработки, которые определяли надбавки, по­лучаемые рабочими, должны были выполняться за определенный период времени68. Нормы выработки должны были отражать «пе­редовую практику», но в основном они основывались на достиг­нутых результатах. Увеличение норм выработки одновременно означало снижение реальной заработной платы рабочих. В то же время руководство было намерено использовать повышение норм выработки для увеличения производительности труда.

Знаменитая речь Сталина, обращенная к офицерам Красной Ар­мии, в которой он заявил, что «кадры решают всё», стала призывом к повышению производительности труда. Сталин объявил, что осво­ение новых технологий может творить чудеса69. Нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе на XVII съезде партии в январе 1934 года призвал достигнуть более высоких показателей работы доменных печей. Этот же призыв был повторен в сентябре 1934 года и на VII съезде Советов в январе 1935 года. 12 мая 1935 года, через восемь дней после речи Сталина о кадрах, Орджоникидзе объявил существующие нормы выработки «вчерашним днем». Каганович, недавно назначенный нарком путей сообщения, критиковал своих инженеров за установку норм максимальной ежедневной отгрузки вагонов на уровне всего 55-58 тысяч. Кампания повышения про­изводительности труда, начавшаяся после этих заявлений, была на­звана в честь А.Г. Стаханова, шахтера, который 30 августа 1935 года добыл 102 тонны угля за 53/4 часа, при норме 7 тонн. Хотя появле­нию достижения Стаханова способствовала общая атмосфера тех дней, вероятно, ни Политбюро, ни Сталин не участвовали прямо в его организации, но использовали его, осознав открывшиеся пер­спективы70. Вдохновленные стахановским движением, планы стано­

68 Количество нормативов, равно как и тех, кто их устанавливал, было огром­но. Так, только на одном Горьковском автомобильном заводе использовалось более 210 ООО различных норм. А в машиностроении количество нормировщиков состав­ляло 12 ООО.

69 Цитируется по: Davies R.W., Khlevnyuk О. Stakhanovism, the Politburo and Soviet Economy. P. 13.

70 В то время Сталин был в отпуске, и в телеграммах, которыми он обменивался с Кагановичем, не было речи ни о каком Стаханове. Рекорд Стаханова был установ­лен при поддержке начальника и парторга участка, на котором он работал. Орджо­никидзе немедленно позвонил в Москву, и уже через несколько дней была органи­зована восторженная кампания в центральной прессе. 6 сентября Орджоникидзе писал первому секретарю Донецкого обкома С.А. Саркису: «Ведь никуда не уйдешь

135

вились всё более грандиозными. В сентябре 1935 года Госплан по­высил производственные задания на четвертый квартал 1935 года по чугуну на 1 миллион тонн и по прокату на 700 тысяч тонн. Ис­правленная версия плана на 1936 год предполагала существенный рост производства, но он был существенно меньше того, который, как ожидали наиболее рьяные приверженцы стахановского движе­ния, будет достигнут71.

Q(a)

Q

Потребление (с)

Рис. 4.6. Стахановское движение

На рис. 4.6 в рамках модели «справедливой» заработной платы показаны некоторые возможные последствия стахановского дви­жения для экономики, функционировавшей до этого при уровне заработной платы ниже «справедливой», производящей потреби­тельские товары при условиях максимизации инвестиций (с*) и потреблении ниже уровня «справедливой» заработной платы (а). Изначально экономика производит объем продукции Q в объеме, меньшем, чем тот, который можно было бы производить при «спра­ведливой» заработной плате Оптимальным, но наименее ве­роятным результатом стахановского движения станет спонтанный сдвиг кривой производства «вверх» (вариант возникновения нового

от того факта, что в Донбассе имеются сотни и тысячи прямо-таки героев низовых работников, которые показывают замечательнейшие образцы работы» (Советское руководство. Переписка. 1928-1941 / Сост. А.В. Квашонкин и др. М.: РОССПЭН, 1998. С. 310). В течение последующих нескольких недель стахановское движение распространилось на автомобилестроение и машиностроительную, а затем и на тек­стильную и обувную промышленность.

71 Davies R.W., Khlevnyuk О. Stakhanovism, the Politburo and Soviet Economy. P. 19.

136

советского человека), вследствие чего производство достигнет раз­меров Q(a) без увеличения потребления до с*. Весь рост производ­ства пойдет на инвестиции. Такой маловероятный результат требует спонтанного роста производства и согласия рабочих с увеличени­ем норм выработки, растущих вместе с увеличением производства, чтобы предотвратить увеличение заработной платы рабочих. Рабо­чие больше работают за ту же зарплату исключительно ради блага общества. Вторым возможным вариантом, менее предпочтитель­ным для Политбюро, станет спонтанное увеличение производства при нормах выработки, неизменных или растущих медленнее, чем производство: движение от Q к некоему Q < Q(a) . Рабочие лучше работают и больше получают. Производится больше продукции, но при этом объем инвестиций может сократиться, поскольку боль­шая доля произведенной продукции направляется на потребление. Возрастут инвестиции или, наоборот, сократятся, будет зависеть от размеров увеличения норм выработки. Наихудшим вариантом для Политбюро станет движение от с* к а. При этом стахановское дви­жение не приводит ни к какому спонтанному увеличению произ­водства, нормы выработки остаются на том же уровне, и весь рост производства отдается трудолюбивым рабочим, а инвестиции со­кращаются.

Эти три возможные сценария показывают, что стахановское движение несло в себе серьезный риск для правительственной по­литики максимизации инвестиций. Поощряя прогрессивной опла­той труда развитие стахановского движения в промышленности, го­сударство давало рабочим возможность по собственному желанию увеличивать потребление и сокращать инвестиции. Если рабочие повышали производительность и получали соответствующий это­му рост объема товаров, инвестиции могли резко сократиться.

Хлевнюк и Дэвис пришли к выводу, что в самом лучшем случае стахановское движение оказало на производительность и произ­водство весьма мимолетный эффект при первоначальном всплеске производительности труда в конце 1935 года. В течение пятнад­цати месяцев, прошедших после достижения Стаханова, средний ежеквартальный рост производительности труда был ниже, чем в предыдущие шесть месяцев. Рис. 4.5 не показывает какого-либо существенного роста производительности во время или после кам­пании по распространению стахановского движения, несмотря на то что стахановцы существенно повысили продуктивность своей работы. Очевидно, что стахановское движение не дало ожидаемого результата по увеличению производительности труда, но имело ли оно какие-либо другие отрицательные эффекты?

137

В первые несколько месяцев стахановской кампании прес­са сообщала о существенном повышении заработной платы стахановцев, но попытки увеличить нормы выработки в основ­ном встречали резкий отпор. С увеличением количества стаха­новцев угрожающее повышение заработной платы заставило директоров заводов потребовать увеличения норм выработки, но первый заместитель Орджоникидзе воспротивился этому, заметив: «Если вы хотите погубить стахановское движение, измените нормы выработки». С точки зрения наркомата тяже­лой промышленности, стахановское движение способствовало росту производства, позволяя выполнить план. Более широ­кие последствия стахановского движения НКТП не заботили. Между августом и декабрем 1935 года ежедневная заработная плата выросла в среднем на 16 процентов, а за тот же период

1934 года только на пять. На ноябрьском совещании стаханов­цев целый ряд докладчиков критиковал существовавшие нормы выработки как устаревшие, но дал указание о повышении норм выработки лично Сталин.

Стахановское движение также таило в себе риск роста недо­вольства рабочих. Рядовые рабочие восприняли стахановское движение как попытку заставить их больше работать за ту же заработную плату. Осенью 1935 года враждебное отношение к стахановцам отмечалось в докладах НКВД и сообщениях пар­тийных секретарей. Многие руководители высокого ранга, ди­ректора заводов и инженеры считали установление все новых и новых стахановских рекордов подрывающим основы произ­водства. Руководство и высшие чиновники изводили мастеров и инженеров требованиями увеличить количество стахановцев, в то время как стахановцы требовали предоставить дополни­тельные инструменты и материалы. Сопротивление рядовых рабочих стахановскому движению сталкивалось со все более жесткой ответной реакцией. Даже умеренное сопротивление стахановскому движению теперь воспринималось властями как контрреволюционная деятельность и саботаж. 28 ноября

1935 года ЦК партии одобрил постановление о борьбе с пре­ступлениями, направленными на дезорганизацию стаханов­ского движения, а в декабре 1935 года прокурор СССР издал циркуляр, приравнивавший антистахановские действия к тер­роризму. Пленум ЦК, проходивший 21-25 декабря 1935 года, ознакомился с материалами НКВД, в которых были приведены примеры сотен преступлений против стахановцев. Несчастные

138

случаи, случаи повреждения оборудования, низкое качество материалов - всё это считалось преступлениями72.

У нас нет достаточно убедительного объяснения второго со­кращения инвестиций в 1937 году. Оно последовало за крупным увеличением капиталовложений в 1936 году, но анализ стаха­новского движения в рамках модели «справедливой» заработной платы предполагает, что в качестве одного из своих последствий стахановское движение могло, по крайней мере теоретически, вы­звать сокращение инвестиций, породив у простых рабочих идею, что за более тяжелый труд они заслуживают большего куска пи­рога и что более высокая заработная плата, которую получали стахановцы, должна распространиться и на остальных рабочих, породив рост «справедливой» заработной платы.

Принудительный труд. Теоретически, диктатор мог «укро­тить» модель «справедливой» заработной платы, применив ис­ключительно силу. За рабочими можно было следить настолько усиленно, наказывая их за каждый проступок и контролируя каж­дое движение, что они бы не могли более решать самостоятельно вопрос о степени интенсивности их трудовых усилий. Силу нача­ли применять в начале 1930-х годов с первыми мероприятиями по широкомасштабному использованию труда заключенных в Гулаге. И все же рабочая сила, задействованная в Гулаге, составляла не бо­лее 10 процентов всей промышленной рабочей силы. Применение силы в масштабах всей страны формально датируется 20 декабря 1938 года, когда СНК принял постановление «Об обязательном введении трудовых книжек на всех предприятиях и организациях СССР»73. В соответствии с этим законопроектом, минимальный срок контракта рабочих с предприятиями увеличивался до пяти лет. В трудовую книжку заносились сведения о всех вознагражде­ниях, наказаниях, выговорах и причинах увольнения рабочего. В следующие два года были приняты законы, вводившие уголовную ответственность за двадцатиминутное опоздание на работу, выпуск некачественной продукции и пьянство. Хотя эти меры позднее оправдывались необходимостью, вызванной надвигающейся вой­

72 В докладе от 11 октября утверждалось, что обрушение крыши шахты, по­влекшее гибель девяти из четырнадцати членов стахановской бригады, на шахте № 204 Челябинского угольного комбината произошло «в результате явных вреди­тельских методов»; шесть инженеров были обвинены во вредительстве. 23 января 1936 года Каганович после посещения Томской железной дороги докладывал Ста­лину, что в администрацию линии входила «группа контрреволюционных и подрыв­ных элементов», и предлагал отдать их под суд.

73 См. подробнее: Соколов А.К. Принуждение к труду в советской промышлен­ности и его кризис (конец 1930-х - середина 1950-х гг.) // Экономическая история: Ежегодник. 2003. М: РОССПЭН, 2004. С. 74-99.

139

ной, на самом деле их причины были совершенно другие. Рабочие были переведены с пятидневки на семидневку и на восьмичасо­вой рабочий день вместо семичасового, они были лишены права покидать предприятие по собственному желанию. Эти уголовные законы отнюдь не были простой формальностью: в 1940 году за нарушение этих законов было осуждено 3,3 миллиона рабочих, из которых 1,8 миллиона были приговорены к шести месяцам ис­правительно-трудовых работ, а 322 тысячи были приговорены к тюремному заключению на срок от двух до четырех месяцев. При­менение принуждения и силы по отношению к рабочей силе прак­тиковалось вплоть до середины 1950-х годов.

Выводы

На первый взгляд, советские инвестиционные циклы кажут­ся явлением весьма загадочным. Советское руководство, войдя в азарт индустриализации в кратчайшие сроки, на самом деле дважды сокращало инвестиции (в 1933 и 1937 году). Более того, эти сокращения инвестиций проводились руководителями, ра­нее утверждавшими, что возможности увеличения капитальных вложений безграничны. Наиболее простое объяснение - Сталин и Политбюро отошли от своей приверженности накоплению ка­питала - кажется неубедительным. Их верность идее накопле­ния капитала была настолько нерушимой, что мы можем смело говорить о ней как о четвёртом важнейшем принципе советской системы. Попытки Сталина представить себя как защитника при­тесняемых потребителей кажутся неискренними. Диктатор, наце­ленный на максимизацию власти, убежденный, что уступки рабо­чим необходимы для того, чтобы остаться у власти, несомненно, сократил бы инвестиции ради политической выгоды. Мы не мо­жем судить о том, насколько реальной Политбюро считало угрозу рабочих бунтов в 1933 и 1937 годах, но кажется, что прочности Советской власти едва ли что-либо всерьез угрожало. Региональ­ные и промышленные группы влияния, которым диктатор-эгоист должен был бы уделять больше всего внимания, открыто требо­вали больше капиталовложений, а сокращение инвестиций при­водило их в ужас.

Модель «справедливой» заработной платы предлагает доволь­но привлекательное альтернативное объяснение. Она допускает инвестиционные циклы при диктаторе-«оседлом грабителе», ко­торый не отклоняется от цели максимизации инвестиций. Каж­дый год диктатор продолжает стремиться максимизировать ин­

140

вестиции; однако инвестиционный потенциал экономики зависит от интенсивности трудовых усилий рабочих. Рабочие снижают интенсивность трудовых усилий, когда они решают, что им сле­довало бы платить более высокую «справедливую» заработную плату; тогда инвестиционный потенциал экономики сокращает­ся. Модель «справедливой» заработной платы можно применить и к другим странам, в иное время и при иных обстоятельствах, а не только к Советскому Союзу 1930-х годов. В самом деле, социа­листические инвестиционные циклы были характерной чертой не только советской жизни, они перешли также в административно-командные экономические системы стран Восточной Европы и имели место в послевоенный период74.

Модель «справедливой» заработной платы - это общая модель. Было бы глупо утверждать, что она полностью объясняет действи­тельность, и, тем не менее, вполне логично предположить, что она отражает реальность в достаточной мере, чтобы объяснить некото­рые важнейшие тенденции, такие, как инвестиционные циклы. Как показывают архивы, Сталин и его команда верили в существова­ние связи между интенсивностью трудовых усилий рабочих и их уровнем жизни, и многие политические шаги, такие, как карточная система, стахановское движение или усиление принуждения в тру­довой политике, предпринимались ими с целью сохранить инвес­тиции на прежнем уровне без снижения интенсивности трудовых усилий рабочих. Впрочем, предположение о том, что сокращение потребления наносит ущерб интенсивности трудовых усилий, могло быть ошибочным. Понижение производительности труда в начале 1930-х годов могло произойти вследствие притока в про­мышленность неопытных рабочих из сельской местности, а отнюдь не из-за сокращения интенсивности трудовых усилий, как полага­ло советское руководство. В то же время рост производительности труда, который сопровождал первое сокращение инвестиций, мог быть случайным стечением обстоятельств. Не стоит думать, что те, кто разрабатывает экономическую политику в какой бы то ни было стране, будь то капиталистическая страна или социалистическая, знают «истину», их допущения могут быть в корне неверны, и они могут применять неверные экономические модели.

74 Bajt A. Investment Cycles in European Socialist Economies: A Review Article // Journal of Economic Literature. 1971. Vol. 9. № 1. P. 53-63; Bleaney M. Investment Cycles in Socialist Economies: A Reconsideration // Oxford Economic Papers. 1991. Vol. 43. № 3.P. 515-527; Mihalyi P. Socialist Investment Cycles Analyses in Retrospect. Amsterdam: Kluwer Academic Publishers, 1992.

141

Разработчики моделей всегда задаются вопросом: действительно ли объекты их моделирования ведут (или вели) себя в соответствии с моделью. В данном случае у нас есть редкая возможность прочи­тать, что думали агенты - Сталин и Политбюро, - чьи действия мы пытаемся смоделировать. Мы видим потрясающее соответствие между их видением происходящего и тем, что предполагает создан­ная модель. Тот факт, что советское руководство было вынуждено сократить инвестиции в начальный период индустриализации, еще раз показывает его неспособность отрицать экономические законы. «Долгосрочным» уроком применения силы в деревне стало то, что на сокращение стимулов крестьяне ответили сокращением произ­водства. Стратегия выкачивания «излишков» из деревни для накоп­ления первоначального капитала в долгосрочной перспективе при­вела к неконкурентоспособности сельского хозяйства. Аналогично, за стратегию первоочередности инвестиций, определивших уровень потребления рабочих, который они считали несправедливым, при­шлось заплатить низкой производительностью труда. Достигнутое равновесие нашло отражение в советской пословице: «Они делают вид, что платят, мы делаем вид, что работаем».

На всем протяжении 1930-х годов советское руководство тщетно пыталось найти путь удержания инвестиций на высоком уровне без сокращения интенсивности трудовых усилий рабочих. Целью введения карточной системы было сокращение потребле­ния работников только неприоритетных отраслей, но в конечном итоге карточная система оказалась не в состоянии обеспечить адекватное разграничение между низко- и высокоприоритетны­ми рабочими. Попытка стахановского движения увеличить ин­тенсивность трудовых усилий рабочих путем апелляции к социа­листическому отношению к труду привела к тому, что заработная плата стала расти быстрее производительности. Более того, ста­хановское движение временно передало контроль над распреде­лением ресурсов между потреблением и инвестициями в руки рабочих. В конце концов, советское руководство применило силу и принуждение на промышленных предприятиях. Малопродук­тивные штрафные санкции за опоздание, лень и некачественную работу заменили экономические стимулы. Несмотря на то что эти меры оставались в силе более десяти лет, от них также пришлось отказаться. Если государство оказывало давление - приходилось арестовывать огромное множество рабочих. Если же государство не нажимало - эти меры попросту игнорировались.

Глава 5

КОНТРОЛЬНЫЕ ЦИФРЫ И СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ

Мы становимся страной металлической, страной автомобилизации, страной тракторизации.

Сталин, 7 ноября 1929 г. «Год великого перелома. К 12 годовщине Октября»

...Не у всякого хватает нервов, силы, характера, понимания воспринять кар­тину грандиозной ломки старого и лихорадочной стройки нового... Понятно, что при такой «головоломной сутолоке» у нас не может не быть усталых, издерган­ных, изношенных, отчаявшихся, отходящих, наконец - перебегающих в лагерь врагов. Неизбежные «издержки» революции.

Письмо Сталина Максиму Горькому, 17 января 1930 г.1

В предыдущей главе было показано, как советское руковод­ство определяло оптимальный объем капиталовложений, со­поставляя размер инвестиций и возможное сокращение интен­сивности трудовых усилий. В данной главе рассматриваются советские производственные планы, пятилетние и годовые, дав­шие советской экономике ее имя - «плановая». Производствен­ные планы и планы капвложений были связаны между собой, по крайней мере в теории. Производственные планы устанавливали задания по росту производства, но, чтобы выпускать больше то­варов, необходимо было больше капиталовложений. Планы по капвложениям предполагали создание новых мощностей, спо­собных обеспечить выполнение заданий, установленных планами производства.

Связь между инвестициями и плановыми заданиями по про­изводству действительно существовала. Если руководителям предприятий удавалось убедить вышестоящие организации в не­реальности плановых заданий по производству, то, как правило, выделялись дополнительные инвестиции. 3 ноября 1935 года на

1 Цит. по: Davies R.W. The Soviet Economy in Turmoil, 1929-1930. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1989. P. 96.

143

совещании комиссии по лесозаготовкам по Горьковскому краю рассматривалась просьба руководства края о сокращении плано­вых заданий на 8 процентов. Просьба была отклонена, но Горь­ковскому краю было дополнительно выделено 50 тракторов, чтобы он смог выполнить производственные задания2. 1 октября 1935 года правительство отклонило просьбу наркомата тяжелой промышленности о сокращении плановых заданий по росту про­изводства, но выделило дополнительные 700 миллионов рублей капвложений3.

В западной литературе обычно предполагается, что приорите­ты и предпочтения плановиков выражались в первую очередь в производственном плане, а план капиталовложений устанавли­вался исходя из плана производства. Фактически, считалось, что основой плановой системы являлся производственный план4. Од­нако, как показано в предыдущей главе, на самом деле предпочте­ния плановиков выражались в плане капвложений. В том, что в основе распределения ресурсов лежал план капвложений, нет ни­чего удивительного. Цель диктатора заключалась в накоплении капитала и современных технологий, тогда как рост производства был всего лишь неизбежным побочным следствием накопления капитала.

На первый взгляд может показаться, что цели руководства задавались производственными планами. Выбор Политбюро наиболее амбициозного варианта первого пятилетнего плана и принудительной коллективизации действительно четко отражал предпочтения плановиков. Однако в дальнейшем во время пер­вых пятилеток производственные планы слабо отражали пред­почтения плановиков. Пятилетние планы были плохо связаны с реальностью и не соответствовали оперативным планам. В дей­ствительности административно-командная экономика управ­лялась с помощью сложного сочетания всевозможных предва­рительных ежемесячных, ежеквартальных и ежегодных планов, которые часто пересматривались, а в некоторых случаях вообще не существовало оперативных планов. Вследствие такой неразбе­рихи цели высшего руководства почти невозможно определить, исследуя производственные планы.

2 Rees Е.А. The People's Commissariat of the Timber Industry // Decision Making in Stalinist Command Economy, 1932-37 / Ed. by E.A. Rees. London: MacMillan, 1997. P. 133-134.

3 Khlevnyuk O. The People's Commissariat of Heavy Industry // Decision Making in Stalinist Command Economy. P. 121.

4 Gregory P., Stuart R. Soviet and Post-Soviet Economic Structure and Performance. 5th ed. New York: Harper Collins, 1994. P. 155-158.

144

Контрольные цифры

Контрольные цифры определяли производственные задания, например по стали, углю или грузоперевозкам, которые должны были быть выполнены в определенном году или квартале. В за­падных учебниках, посвященных советской экономике, обычно предполагается, что советский диктатор оптимизировал произ­водство, устанавливая «максимальные» контрольные цифры5. Несомненно, ни один центральный плановый орган не в состоя­нии установить производственные задания по сотням тысяч про­дуктов. Ещё в первые годы большевистского правления Ленин утверждал, что экономику можно контролировать, владея «ко­мандными высотами»: тяжелой промышленностью, транспортом, обороной. Совсем не обязательно контролировать все аспекты народного хозяйства, достаточно держать под контролем лишь наиболее важные. Теоретически, устанавливая и регулируя не­сколько ключевых плановых заданий, таких, как производство чугуна, руды, хлеба, химическое производство или объем грузо­перевозок, можно контролировать всю экономику страны.

Ясно одно: высшее партийное руководство было в состоянии контролировать лишь несколько аспектов экономической жиз­ни страны в силу ограниченности наличных кадров. В январе 1933 года в аппарате ЦК ВКП(б) работало всего лишь 375 чело­век6. Политбюро, состоявшее из 10 человек, опираясь на неболь­шой аппарат, могло контролировать движение лишь незначитель­ного количества товаров. Руководство было завалено работой, находилось в постоянном цейтноте, задыхаясь под грудой бумаг и петиций, постоянных инспекционных проверок. Каждому чле­ну и кандидату в члены Политбюро приходилось становиться экспертом в той или иной отрасли экономики. Например, в мар­те 1934 года Л.М. Каганович был назначен заведующим транс­портным отделом ЦК, Н.И. Ежов - промышленным отделом, а А.А. Жданов - сельскохозяйственным отделом7. Руководите­ли экономических отделов ЦК контролировали работу соответ­ствующих отраслей народного хозяйства и нередко имели боль­ше полномочий, чем народные комиссары8. Назначение главой

5 Gregory P., Stuart R. Russian and Soviet Economic Structure and Performance. 7th ed. Boston: Addison-Wesley, 2001. Chap. 6.

6 Сталинское Политбюро в 30-е годы / Сост. О.В. Хлевнюк и др. М.:АИРО-ХХ, 1995. С. 14-15.

7 Rees Е.А., Watson D.H. Politburo and Sovnarkom // Decision Making in the Stalinist Command Economy. P. 14.

8 Rees E.A. The People's Commissariat of Transport (Railroad) // Decision Making

145

какого-либо из экономических отделов ЦК означало быструю карьеру. Так, Жданов был назначен членом Политбюро в феврале 1935 года, а Ежов стал комиссаром внутренних дел в 1936 году и членом Политбюро - в октябре 1937 года, в то время, когда проводил сталинскую политику Большого террора. Члены По­литбюро совершали инспекционные поездки на фабрики и за­воды, отправлялись в сельскую местность для того, чтобы лично проверить темпы коллективизации, сбора зерновых, или для ру­ководства хлебозаготовительными кампаниями9. Между собой они постоянно обсуждали вопросы производства стали, всевоз­можного оборудования, проблемы строек и перевозки грузов: «В комиссии по импортным делам мы пошли на увеличение ввоза цветных металлов, вышли мы далеко за установленные лимиты платежей, вместо 67 миллионов рублей на 32 г. 71 миллион... В смысле погрузки транспорт работает у нас сейчас хуже про­шлого года. Грузит мало, 45-47 тысяч вагонов в день»10. «Перед нами определенная угроза - не вывезти торф из-за транспорта, о чем ты в курсе дела. Торф добывается за 30-40 верст от места потребления, и доставка торфа возможна только механизирован­ным транспортом, для чего необходимо: рельс (узкой и широкой колеи) - 4000 тонн; мотовозов-17 штук...»11 Одно из заседаний Политбюро было почти полностью посвящено подробнейшему разбору технической стороны автомобилестроения. Эти приме­ры показывают, насколько хрупкой была грань между знанием слишком многого и знанием слишком малого - в своей погоне за информацией члены Политбюро рисковали за деревьями не уви­деть леса.

Политбюро рассматривало множество самых разнообразных вопросов, от важнейших до мелочей: назначение и увольнение руководящих работников разных уровней, утверждение смерт­ных приговоров, определение внешней политики, распределение автомобилей, обсуждение газетных передовиц, назначение комис­сий, вопросы экспорта машинного оборудования, определение цен на хлеб, стоимости проезда в московском метро и т.д. Если бы Политбюро устанавливало «предпочтения плановиков» посред­ством контрольных цифр и планов, как это предполагают учебни­ки, то рассмотрение годовых и ежеквартальных планов занимало бы, вероятно, большую часть его времени, что выразилось бы в

in the Stalinist Command Economy. P. 219.

9 См., например: Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 114-115.

10 Там же. С. 126-127.

11 Там же. С. 130-131.

146

постоянных совещаниях и ожесточенных спорах. Однако, если мы посмотрим на список вопросов, которые Каганович передавал на рассмотрение Сталину во время отсутствия последнего в Мос­кве, мы увидим, что вопросы контрольных цифр по производству занимают в этом списке относительно незначительное место12.

Советские оперативные планы подготавливались Госпланом и экономическими наркоматами на основе общих указаний выс­шего руководства. Инструкции по подготовке годовых и квар­тальных планов издавались СНК и Политбюро; если в это время Сталин отсутствовал, утверждение контрольных цифр будущего плана откладывалось до получения визы Сталина. Роль Сталина отображена в письме Молотова Куйбышеву (в тот момент пред­седателю Госплана) от 12 сентября 1933 года:

Здравствуй, Валерьян! Не буду подробно писать, т. к. скоро увидимся... Кон­трольные цифры на 34 год по твоим наметкам считаю правильными. В этом же роде (21 млрд. +15%) я написал недавно Сталину, запрашивая его мнение. Более подробно я еще не вникал в дело. Очень рад хорошим перспективам по свекле (не переборщили ли с 130 млн. цнт.?) Сомневаюсь в целесообразности повышения задания по хлопку до 26 млн. пуд. волокна13.

Через четыре дня (16 сентября 1933 г.) в следующем письме Молотов писал: «Здравствуй, Валериан Владимирович! ...Сталин сообщил, что согласен на 34 год с наметками по капитальным ра­ботам не больше 21 млрд. рублей по продукции не больше 15%. Твои наметки как раз отвечают этому. Сталин сообщил также, что согласен на цифру урожая зерновых в 698 миллионов центнеров. Из этого и надо исходить»14.

Поскольку Сталин, как правило, уходил в отпуск в период между июнем и октябрем, в своих письмах Сталину Каганович обсуждал в основном проблемы, касавшиеся планов на третий и четвертый квартал. Ниже приводятся отрывки из пяти писем, характеризующих процесс обсуждения и принятия квартальных планов в Политбюро. В первом из приводимых писем Кагано­вич докладывал Сталину о заседании Политбюро, состоявшемся

12 В 1931 году Сталин находился в отпуске на юге с начала августа по начало ок­тября. В 1932 году Сталин был вне Москвы в течение трех месяцев. В 1933 году он отсутствовал большую часть августа, сентября и октября. В1934 году он отсутствовал с 30 июня по 31 октября. В 1935 - cl августа по 2 ноября. Большая часть его пере­писки с Кагановичем за 1936 г. датируется августом - октябрем. Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг. / Сост. О.В. Хлевнюк и др. М., 2001. С. 129,300,409.

13 Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 134.

147

14 Там же. С. 135.

21 сентября 1931 года, на котором обсуждался план на четвер­тый квартал 1931 года:

Вчера состоялось совещание по основным линиям народнохозяйственного плана на четвертый квартал. В протокол Политбюро предлагается записать сле­дующее:

а) финансирование капитальных работ по всем основным отраслям народно­го хозяйства установить так, чтобы была выполнена годовая программа по капи­тальному строительству;

б) план производства по основным отраслям промышленности установить не ниже плана третьего квартала. Исходя из этого, установить план перевозок в 88,2 миллиона тонн;

в) снижение себестоимости установить по промышленности ВСНХ на 9'/2% и по промышленности Наркомснаба на 11%. Обязать ВСНХ и Наркомснаб до­биться решительного сдвига в снижении себестоимости в четвертом квартале;

г) резерв по бюджету установить в 800 миллионов рублей...

е) поручить комиссии в составе [девяти членов] произвести необходимые подсчеты на основе принятых установок. Созыв за Молотовым15.

26 сентября 1931 года Каганович сообщил Сталину оконча­тельное решение Политбюро:

По плану на четвертый квартал мы приняли решение, пришлось снизить ре­зерв с предполагавшихся 800 млн. руб. до 585 млн. Прибавили НКЗему 70 млн. руб., ВСНХ 50 и т.д.16

7 июня 1932 года Каганович докладывал Сталину о реше­нии Политбюро по контрольным цифрам на третий квартал 1932 года:

Сегодня на совещании членов Политбюро наметили следующие директивы к составлению контрольных цифр третьего квартала:

«а) Дать Госплану директиву при сверстке народнохозяйственного плана на третий квартал по вопросу о капиталовложениях держаться в пределах второго квартала (6800 тысяч рублей).

б) Предрешить в третьем квартале некоторое преимущество НКПС в капи­таловложениях против второго квартала.

в) При сверстке производственной программы на третий квартал особо учесть интересы уборочной кампании.

15 Сталин и Каганович. Переписка. С. 111-112.

16 Там же. С. 119.

148

г) Предложить Наркомтяжпрому, Наркомлегпрому, Наркомснабу, Нарком-зему и НКПС разработать мероприятия в направлении снижения себестоимости строительства и созвать для этого узкие специальные деловые совещания и через месяц заслушать доклады указанных выше наркоматов с согласованными предло­жениями РКИ СССР.

д) Предложить всем хозкомиссариатам в пределах ассигнований третьего квартала выделить специальные средства, более, чем во втором квартале, на нуж­ды ширпотреба и доложить комиссии по ширпотребу.

е) Госплану дополнительно рассмотреть вопрос о развертывании производ­ства товаров ширпотреба по линии промкооперации.

ж) Выделить из общего фонда металла в третьем квартале для производства товаров ширпотреба не менее 70 тысяч тонн металла».

Просим сообщить Ваше мнение. Это постановление не оформляем до получе­ния Вашего ответа".

3 сентября 1934 года Каганович писал Сталину о плане на четвертый квартал 1934 года:

Перед отъездом мы подработали ряд вопросов, по которым просим Вас сооб­щить Ваше мнение.

1) Рассмотрели с наркомами лимиты по народнохозяйственному плану на четвертый квартал. Намечаем размер валовой продукции по промышленности со­юзных наркоматов 11170 мил. рублей, т.е. 28,9% к годовому плану, Объем капи­тальных работ по всему народному хозяйству намечаем 5116,2 мил. Включаем в постановление пункт о том, чтобы в общесоюзном бюджете было предусмотрено превышение доходов над расходами на 1500 млн. руб. Посылаю Вам проект по­становления.

2) После нескольких хлебозаготовок сегодня окончательно отшлифовали постановление о закупке хлеба, который и посылаю Вам18.

2 сентября 1936 года Каганович докладывал:

Обсудили с наркомами вопрос о народнохозяйственном плане на IV квартал. Объем продукции союзной и местной промышленности на IV квартал намети­ли в 19,7 миллиардов рублей, что дает увеличение против третьего квартала на 17,3 процента. Наркомам предложили установить для каждого главка, треста и предприятия задание по выпуску готовой комплектной продукции и детальный ассортимент выпуска этой продукции с обеспечением высокого качества изделий и их соответствия установленным стандартам.

17 Сталин и Каганович. Переписка. С. 146.

18 Там же. С. 473.

149

Совету труда и обороны поручается утвердить развернутый ассортиментный план товарной продукции по промышленным наркоматам.

Среднесуточную погрузку желдортранспорта установили в 91 тыс. вагонов, перевозку грузов в поездах коммерческого движения в 131 миллион тонн, раз­мер пассажирских перевозок - в 18 миллиардов пассажиро-километров. Объ­ем речных перевозок грузов устанавливаем в 12 миллионов тонн, а морских - в 7,8 миллионов тонн.

Объем капитальных работ устанавливаем в 7909 миллионов 37 тысяч рублей и финансирование, учитывая снижение себестоимости работ, в размере 7048 мил­лионов 2 тысяч рублей.

Розничный товарооборот государственной и кооперативной торговли выра­зится в 28 миллионов рублей. Рыночный фонд по хлебу в переводе на муку -3100 тыс. тонн, по крупе - 230 тысяч тонн, по сахару - 360 тысяч тонн, по вод­ке и водочным изделиям - 20300 тысяч декалитров.

Просим сообщить Ваше мнение19.

Приведенные отрывки о контрольных цифрах оставляют впе­чатление незаконченности. Контрольные цифры недостаточно детальные и задают лишь общее направление развития. Письмо с обсуждением плана на четвертый квартал 1936 года содержит наиболее детальные контрольные цифры, но даже они устанав­ливают задания для промышленности лишь в целом. В письме с планом на четвертый квартал 1931 года вообще содержатся лишь основные позиции будущего плана. В письме с планом на третий квартал 1932 года приводятся наиболее точные, возможно, даже чрезмерно точные, предложения по распределению металла, что было связано с инициативой Сталина - поставкой ширпотреба в сельскую местность. Приведенные в этих письмах обсуждения капвложений подтверждают изложенный в предыдущей главе те­зис, что Политбюро в первую очередь интересовал объем инвес­тиций.

Непосредственная реакция тех, кто должен был претворять установленные планы в жизнь, также оставляет впечатление не­законченности. В письме-докладе о плане на четвертый квартал 1931 года Каганович, в частности, делает следующее едкое за­мечание: «О хлебофуражном балансе Госплан дал никуда негод­ные материалы»20. После того как Политбюро обсудило план на третий квартал 1932 года, оно столкнулось с тем, что некоторые промышленные наркоматы игнорировали задания по снижению себестоимости: «Самое главное и опасное то, что хозяйственни­

Сталин и Каганович. Переписка. С. 658-659. Там же. С. 119.

150

ки мало заботятся о рубле [о снижении себестоимости]»21. Ле­том 1932 года Сталин настойчиво требовал направить товары широкого потребления в деревню: «Очередная задача состоит в том, чтобы в мае, июне и июле послать максимум ширпотреб-ных товаров в хлебные, сахарные (свекловичные) и хлопковые области - в расчете на то, что товар будет на месте уже в июле и августе». Сталин предупреждал Кагановича: «Комиссия ПБ по ширпотребу создана для того, чтобы Центросоюзом руководили Вы и Постышев... Отныне ссылка на слабость Центросоюза будет (должна!) расцениваться, как слабость Кагановича и Постыше-ва»22. Однако, несмотря на личный интерес Сталина, Каганович рапортовал, что программа выполняется плохо:

Несмотря на то, что сами наркомы и их ближайшие замы клянутся в том, что понимают серьезность положения и стараются выполнить решение ЦК, мы наблюдаем большую беспомощность на практике. У них, например, не было до сих пор наметки выполнения программы по кварталам... Особенно плохо обсто­ит с выполнением директив ПБ об увеличении завоза промтоваров в деревню на 604 млн. руб., к сожалению, до июня точного учета завоза в деревню не было, так как товары, шедшие через базы, и не планируемые товары не учитывались - идут ли они в сельскую или городскую торговую сеть23.

Директивы Политбюро по пятилетним планам оставляют так­же впечатление незаконченности. Директивы по второму пяти­летнему плану (1933-37), утвержденные XVII партийной конфе­ренцией в 1932 году, включают одиннадцать натуральных и пять стоимостных показателей24. Само Политбюро устанавливало лишь несколько контрольных цифр, обычно около двадцати важ­нейших производственных заданий. Таблица 5.1 содержит конт­рольные цифры на 1955 год, принятые Политбюро в 1951 году на основании предложения заместителя председателя Совета министров Г.М. Маленкова, после исправлений Сталина23. По

21 Сталин и Каганович. Переписка. С. 147.

22 Там же. С. 162.

23 Там же. С. 153-154.

24 Zaleski Е. Stalinist Planning for Economic Growth 1933-1952. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1980. P. 117. Плановые задания в натуре были установлены по добыче угля, нефтедобыче, коксу, выработке электроэнергии, про­изводству чугуна, минеральных удобрений, тракторов, по посевным площадям, уро­жаю зерновых, средней урожайности с гектара и рабочей силе. Стоимостные показа­тели включали национальный доход в текущих и неизменных ценах, промышленное производство, машиностроение, потребление на душу населения и капвложения.

25 Эти цифры взяты из документов, находящихся в фонде XIX Съезда КПСС. Фонд в микрофильмированном виде хранится в архиве Гуверовского инс-

151

прошествии двух десятилетий высшее руководство устанавлива­ло менее двух десятков показателей, причем большинство из них были достаточно общими, такими, как объем капитальных вложе­ний, потребление или производство тяжелой промышленности. В 1951 году подробная версия пятилетнего плана, подготовленная Госпланом включала лишь 127 заданий в натуральных показате­лях26.

Поверхностный характер контрольных цифр, устанавливае­мых Политбюро, опровергает стереотип научного планирования. Контрольные цифры устанавливались случайным образом. Ста­лин нередко действовал как сочинский оракул, извлекая «опти­мальные» показатели просто из воздуха. Мы подозреваем, что «пророческие» цифры Сталина основывались исключительно на опыте, интуиции и торге. Те, кто отвечал за выполнение заданий, установленных контрольными цифрами, обычно возражали, что утвержденные показатели слишком высоки. Каганович писал Сталину: «...Микоян [ответственный за хлебозаготовки и импорт зерновых] конечно возражал...»27 Плановые задания вырабаты­вались в результате длительных открытых или неявных споров и торговли. Сталин писал Кагановичу: «Шеболдаев [первый сек­ретарь Азово-Черноморского крайкома ВКП(б)] просит ссуды в 5 миллионов пудов для 28 задетых суховеем районов... Я ду­маю, что можно удовлетворить Шеболдаева, с тем, однако, чтобы за счет этих 5 миллионов была покрыта также вся потребность края на недостающие яровые семена и чтобы ни о какой ссуде не ставился больше вопрос»28. В данном случае более важно, однако, то, что архивы сказать не могут. Когда знакомишься с архивными материалами, не возникает чувства, что Политбюро было убеж­дено в том, что контрольные цифры являются важным властным инструментом. На самом деле к 1951 году Сталин уделял конт­рольным цифрам уже совсем мало внимания, рассматривая их скорее как черновой материал для плановых органов29. Высше­му партийному руководству было очевидно, что установление

титута войны, мира и революции (Стэнфорд, Калифорния, США). Оригиналы на­ходятся в РГАСПИ, фонд 592.

Hoover Archive, collection «Archives of Former Soviet State and Communist Party»/ РГАСПИ. Ф. 592.

26 Tikhonov A., Gregory P. Stalin's Last Plan // Behind the Facade of Stalin's Command Economy / Ed. by P. Gregory. Stanford, Calif.: Hoover Institution Press, 2001. P. 176.

27 Сталин и Каганович. Переписка. С. 91.

28 Там же. С. 556.

29 Tikhonov A., Gregory P. Stalin's Last Plan. P. 174-175.

152

нескольких плановых заданий, объединенных в такие общие ка­тегории, как задания по производству тяжелой или легкой про­мышленности или розничный товарооборот, не могло определить конечное распределение ресурсов.

Таблица 5.1. Плановые задания на пятую пятилетку

 

Предложения По­литбюро/ Маленкова, 1951 Исправления Сталина, 1951   

Национальный доход 70%   

Капитальные вложения 105%   

Потребление 50%   

Грузооборот 44%   

Товарооборот 74%   

Себестоимость -20%   

Производительность труда в про­мышленности 52%   

Производительность труда в строи­тельстве 47%   

Фонд заработной платы 30%   

Выпуск промышленной продукции 80% 70%   

Выпуск продукции промышленнос­тью группы А 90% 80%   

Выпуск продукции промышленнос­тью группы Б 70% 65%   

Производство сельхозпродукции   

Зерновые 35-40% 40-50%   

Пшеница Н.д. 55-65%   

Хлопок 55-65%   

Лен 35-40% 40-50%   

Сахарная свекла 60-65% 65-70%   

Семя подсолнуха 40-45% 50-60%   

Кормовые 2,5-3%  

Источник: Hoover Archive, collection ^Archives of Former Soviet State and Communist Party* / РГАСПИ. Ф. 592. On. 1. Д. 6. Л. 3, 6.

153

Пятилетние планы: почему их не отменили?

Составлять пятилетние планы было легче всего. Их нужно было разрабатывать только раз в пять лет, они предполагали высокий уровень агрегирования и ставили перед народным хозяйством лишь общие цели. Евгений Залески в своем подробном исследовании о со­ветском планировании убедительно показал, что пятилетние планы имели мало общего с действительностью. Они были слабо связаны с оперативными планами и выполнялись плохо. Плановые задания из первого пятилетнего плана (1928-1933) были выполнены в среднем менее чем на 60 процентов. План на вторую пятилетку (1933-1937) был менее амбициозным, чем на первую, но и его удалось выполнить лишь немногим более чем на 70 процентов (таблица 5.2 )30. Осу­ществление третьего пятилетнего плана было прервано Второй ми­ровой войной. План на четвертую пятилетку, следуя установившей­ся традиции, также не равнялся сумме годовых оперативных планов за 1945-1950 годы. Выполнение плана по оборонной промышлен­ности на пятую пятилетку было далеко от поставленных задач31.

Таблица 5.2. Среднее отклонение от стопроцентного выполнения плана (годовые планы и второй пятилетний план) в 1933-1938 годах

 

1933 1934 1935 1936 1937 1938 В

сред­нем Второй пяти­летний план в целом   

33-37 33-37   

Промыш­ленность 16,1 15,5 11,7 11,9 16,7 10,4 14,4 30,5   

Сельское хозяйство 11,3 7,8 9,3 19,6 17,7 Н.д. 13,1 29,9   

Транспорт 11,3 12,6 10,5 11,4 11,7 7,3 11,5 24,3   

Занятость 10,4 6,4 6,9 6,6 4,4 4,7 6,9 21,1   

Заработная плата 2,8 11,2 7,6 12,0 5,7 5,9 7,9 66,5   

Другое 10,4 10,7 9,2 12,3 11,3 7,1 10,8 34,5  

Источник: Составлено по: Zaleski Е. Stalinist Planning for Economic Growth 1933-1952. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1980. P. 279.

30 Среднее отклонение от стопроцентного выполнения второго пятилетнего плана составило немногим менее одной трети, что примерно в три раза больше, чем среднее отклонение в пяти годовых планах, составляющих вторую пятилетку.

31 Gregory P. Why Soviet Defense Puzzles: Archives, Strategy, and Underfulfilment // Europe-Asia Studies. 2002. Vol. 55. № 6.

154

Общество, как правило, отбрасывает институты, которые «не работают». Невыполнение пятилетних планов можно считать провалом пятилетнего планирования как института. Тем не менее пятилетние планы оставались одной из важнейших характерис­тик советской системы вплоть до развала Советского Союза. Вто­рая мировая война прервала выполнение третьего пятилетнего плана, и после войны институт пятилеток можно было бы не вос­станавливать, однако он был возрожден. Подобная настойчивость указывает на то, что для советского руководства пятилетние пла­ны представляли определенную ценность. Если прав Залески и пятилетки служили «экономической мечтой» («vision of growth») для возбуждения энтузиазма среди населения, советское руко­водство должно было полагать, что они положительно влияли на чистую прибыль. Факт невыполнения пятилетнего плана мож­но было нейтрализовать, либо направив внимание общества на следующий пятилетний план, либо сделав ложное заявление об успешном выполнении плана, с помощью своего рода «большой лжи». В самом деле, официально все пятилетние планы, даже те, которые позорно провалились, были объявлены успешными. План на первую пятилетку, во время которой было выполнено немногим более половины поставленных задач, был объявлен XVII партийной конференцией, проходившей в январе-феврале 1932 года, обеспечившим завершение построения основ социа­лизма32.

Тот факт, что советское руководство с большой помпой об­народовало пятилетние планы, обычно в разгар очередного пар­тийного съезда, говорит в пользу тезиса Залески о том, что при­нятие пятилетних планов было важным публичным ритуалом. Практически все пятилетние планы были утверждены уже после того, как началось их осуществление, поэтому было бы ошибкой утверждать, что распределение ресурсов в самом деле происходи­ло на их основе. План на первую пятилетку (с 1928 по 1933 год) был принят в августе 1929 года; план на пятую пятилетку (с 1951 по 1955 год) был принят в августе 1952 года33. К тому мо­менту, когда пятилетние планы, в конце концов, утверждались, руководство, несомненно, уже знало, что их нельзя будет выпол­нить. Тем не менее каждый пятилетний план имел свой смысл. Первый пятилетний план воплощал идею Великого перелома и

32 Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy, 1931-1933. Basingstoke, England: MacMillan, 1996. P. 134.

33 Davies R.W. The Soviet Economy in Turmoil. P. 67; Tikhonov A., Gregory P. Stalin's Last Plan. P. 173.

155

обещал в кратчайшие сроки преодолеть отсталость России, если каждый бросится в бой, готовый жертвовать собой. «Враги» не хотели, чтобы эта программа была выполнена, так что каждый должен был быть начеку и остерегаться вредителей и саботажни­ков. От обещаний первого пятилетнего плана захватывало дух. В ноябре 1929 года Сталин с гордостью говорил о «развертывании творческой инициативы и трудового подъема масс рабочего клас­са на фронте социалистического строительства»: «Мы идем на всех парах по пути индустриализации - к социализму, оставляя позади нашу вековую "рассейскую" отсталость»34. Были сделаны оптимистичные заявления о том, что советское промышленное производство, составлявшее в то время лишь 5 процентов про­изводства США, к началу 1940-х годов его обгонит35. Первона­чальное задание по производству чугуна новыми заводами было установлено Госпланом в апреле 1929 г. в размере 1,3 миллиона тонн. Одобренный в конечном итоге оптимальный вариант плана на первую пятилетку повысил задание по чугуну до 2,6 миллиона тонн, но в декабре 1929 года оно было увеличено до 6,1 милли­она36. В течение всего восьми месяцев план увеличился в целых пять раз!

То, что первый пятилетний план был документом политичес­ким, подтверждается тем фактом, что пересмотр плана был ини­циирован партией (в лице объединенного партийно-советского наркомата ЦКК РКИ - Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Рабоче-крестьянской инспекции). Государственный плановый орган, Госплан, оттеснили на задний план, вынуждая его одобрить принятие этого плана. Работавший в то время в Гос­плане Струмилин, до этого настроенный скептически, в сентябре 1929 года был вынужден с энтузиазмом заявить, что программа индустриализации не только не преувеличена, но, наоборот, из­лишне скромна37. Плановики и директора предприятий, просив­шие установить им хотя бы подобие выполнимых плановых зада­ний, объявлялись врагами народа и вредителями38. Как говорил Куйбышев, руководители предприятий должны не доказывать, что они не могут выполнить план, а предоставлять руководству

34 Цит. по: Davies R.W. The Soviet Economy in Turmoil. P. 95-96.

35 Ibid. P. 68.

36 Ibid. P. 498.

37 Ibid. P. 92-93.

38 Ibid. P. 67-70, chap. 6.

156

информацию о том, при каких условиях они могли бы выполнить поставленные задачи39.

Пафос второго пятилетнего плана (1933-1937) состоял в том, что огромные успехи первого пятилетнего плана позволяют не­сколько снизить темпы экономического развития и что улучше­ние жизни простых людей не за горами. Некоторые плановые задания на вторую пятилетку, представленные на XVII конферен­ции ВКП(б), проходившей с 30 января по 4 февраля 1932 года, были существенно ниже показателей, предложенных Госпланом за полгода до этого. Примечательно, что увеличение производ­ства потребительских товаров, предложенное в плане на вторую пятилетку, было столь же фантастическим, как и рост средств производства, утвержденный первым пятилетним планом. К 1937 году производство потребительских товаров должно было увеличиться как минимум в два, а то и в три раза - цель, цинич­но озвученная председателем Госплана и членом Политбюро В. Куйбышевым. Как заметил по этому поводу Р. Дэвис: «В то вре­мя, когда в СССР свирепствовал голод, он [Куйбышев] нагло уве­рял конференцию... что Советский Союз станет самой развитой страной в мире и покажет всем трудящимся, чего может достичь рабочий класс, строя социализм»40. Несмотря на то что план на вторую пятилетку был выполнен в значительно большем объеме, чем первый пятилетний план, оторванные от реальности задания по увеличению выпуска потребительских товаров означали, что задания, установленные для розничной торговли, были выполне­ны лишь на 50 процентов41.

Идеологическая направленность последующих пятилетних планов была не столь ярко выраженной, как двух первых. Состав­ление проекта плана на третью пятилетку (1938-1942) хроноло­гически пришлось на пик Большого террора42. Чистки в Госплане

39 Davies R.W. The Soviet Economy in Turmoil. P. 185.

40 Davies R.W. Crisis and Progress in the Soviet Economy. P. 137-138.

41 Zaleski E. Stalinist Planning... P. 157.

42 Подготовка третьего пятилетнего плана началось в феврале 1936 года, когда в самый разгар награждений и поздравлений в связи с пятнадцатилетием Госплана последний получил инструкцию завершить работу по подготовке плана в течение шести месяцев. В1936 году Сталин дал Госплану только общие указания о производ­стве зерновых и электроэнергии. В 1928 и 1932 годах его инструкции были намного более конкретны. Несмотря на то что в 1936 году работа по подготовке третьего пя­тилетнего плана близилась к завершению, она была приостановлена, а затем снова возобновлена в апреле 1937 года, в основном в связи с угрозой войны. В 1937 году появилось несколько статей, в которых были опубликованы конкретные цифры пла­новых заданий. В феврале 1938 года Госплан возобновил работу над планом, резуль­таты этой работы были представлены Молотовым на XVIII съезде ВКП(б), состояв-

157

начались в марте 1937 года и достигли своей кульминации, ког­да многим работникам Госплана были предъявлены обвинения во вредительстве, разрушении экономики и подрыве обороноспо­собности страны. Два председателя Госплана (Межлаук и его преемник Смирнов) были арестованы и затем расстреляны, так же как и начальник ЦУНХУ (Центрального управления народ­нохозяйственного учета), главного советского статистического органа43. Выполнение плана на третью пятилетку было прерва­но Великой отечественной войной, во время которой «обычное» планирование было заменено составлением краткосрочных воен­но-хозяйственных планов. План на четвертую пятилетку (1945-1950 годы) был планом восстановления народного хозяйства с довольно простыми приоритетами: восстановить в довоенных масштабах разрушенные войной отрасли промышленности44. Плану на пятую пятилетку Сталин уделил мало внимания, либо в силу того, что он пришел к выводу о ненужности пятилетних пла­нов, либо от активного участия в составлении плана его удержало плохое состояние здоровья45. План на пятую пятилетку был ско­рее плодом творчества плановых органов (Госплана, нового Госу­дарственного комитета снабжения и Министерства финансов), а не результатом обсуждения членов Политбюро.

Сталин придавал особое значение символам, указывающим на приближение светлого будущего. 9 июня 1932 года Сталин пи­сал Кагановичу и Молотову:

Нужно немедленно поднять в печати кампанию насчет богатейших перспек­тив стерлитамакской, ухтинской и эмбинской нефти. Нужно на протяжении ряда номеров «Известий» прокричать о богатейших залежах нефти в этих районах и о том, что при таких богатых перспективах придется большую часть грозненской, майкопской и бакинской нефти повернуть на экспорт. Надо устроить ряд интер­вью с геологами, особенно с Губкиным, с Косиором и Ганшиным, с заявлением о небывалых запасах нефти в восточных районах.

Сталин хотел обнародовать эту оптимистичную информацию не только для того, чтобы возбудить у народа энтузиазм, но и по­тому, что «вполне возможно, что такая кампания заставит англо­

шемся 10-21 марта 1939 года. Zaleski Е. Stalinist Planning... P. 161-212.

43 Подробнее см.: Zaleski Е. Stalinist Planning... Chap. 8.

44 Ibid. P. 503.

45 Tikhonov A., Gregory P. Stalin's Last Plan. P. 174-175.

158

американских нефтяников возобновить переговоры и пойти на уступки нам»46.

Оперативные планы

Если советская административно-командная экономика и ра­ботала на основе планов, то это были не пятилетние планы. Ско­рее, она управлялась с помощью краткосрочных планов, которые содержали конкретные задачи и инструкции. В главе 8 мы рас­смотрим оперативное планирование и покажем, что на практике фактически все «оперативные» планы представляли собой пред­варительную договоренность между производителями и выше­стоящими органами о том, что производить и кому поставлять произведенную продукцию. Большинство оперативных планов составлялось не СНК или его официальным плановым органом, Госпланом, а самими производителями. Часто оперативных пла­нов попросту не существовало (как, например, годовых планов, которые производители, как правило, получали только в середи­не года или не получали вообще), или же они постоянно коррек­тировались разнообразными государственными и партийными органами. Поскольку оперативные планы не устанавливали «пер­спективу на будущее», они привлекали мало внимания, и внесе­ния изменений в них оставалось незамеченным.

Почему сталинская модель роста?

Пятилетние планы не соответствовали сумме оперативных планов за пятилетку. Фактически, все оперативные планы были предварительными и, по желанию, могли быть изменены в любое время. По мнению Залески, ресурсы распределялись не в соответ­ствии с планами, а на основе решений тех, кто их контролировал. Тем не менее, сравнивая результаты экономической деятельности административно-командных систем и рыночных, легко видеть различия. В СССР и странах Восточной Европы производилось сравнительно больше продукции тяжелой промышленности и военного назначения и меньше услуг, доля инвестиций в ВВП выше, а масштабы внешней торговли и уровень урбанизации ниже, чем в странах с рыночной экономикой, находящихся на со­поставимой ступени развития. Эти выводы имеют богатую эмпи­рическую базу. Они показывают, что предпочтения плановиков

Сталин и Каганович. Переписка. С. 151.

159

существенно отличались от того, что предлагал рынок47. «Сталин­ская» модель роста показывает, что, даже если распределение ре­сурсов не определялось напрямую планами, сами руководители, ответственные за распределение ресурсов, действовали на основе негласных правил и практик, перешедших из Советского Союза в другие плановые системы.

Эти правила и практика не находили отражения в заявлениях высшего руководства, которые были либо слишком общими, либо слишком конкретными. Примером неконкретного заявления мо­жет служить постановление Политбюро от 19 июля 1936 года:

СНК СССР и ЦК ВКП(б) считают важнейшей задачей промышленных нар­коматов в 1937 г. решительное улучшение качества выпускаемых изделий, обя­зательное обеспечение комплектности продукции, точное соответствие выпуска­емой продукции установленным правительством ассортименту, утвержденным стандартам и техническим условиям48.

В сентябре 1932 года Политбюро определило приоритеты бо­лее конкретно, но лишь в области транспорта:

Сохранить положение текущих пользователей транспортных средств при не­значительном увеличении производства товаров широкого потребления легкой промышленности, продолжать политику механизации сельского хозяйства, отда­вать предпочтение союзным организациям над местными49.

Распоряжение Сталина о сокращении производственных зада­ний в июле 1935 г. было еще более конкретным:

Есть некоторые вещи, которые нельзя сокращать: НКОбороны; ремонт пути и подвижного состава плюс оплата новых вагонов и паровозов по НКПС; строи­тельство школ - по НКПросу; переоборудование (техническое) по Легпрому; бу­мажные и целлюлозные заводы - по Лесу; некоторые очень нужные предприятия (уголь, нефть, мартены, станы, вискоза, электростанция, химия) по НКТяжу50.

47 Ofer G. The Service Sector in Soviet Economic Growth. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1973; Kuznets S. A Comparative Appraisal // Economic Trends in the Soviet Union / Ed. by A. Bergson, S. Kuznets. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1963. P. 333-382; Gregory P. Socialist and Nonsocialist Industrialization Pattern. New York: Praeger, 1970.

18 Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 150.

49 Цит. по: Lazarev V., Gregory P. The Wheels of a Command Economy // Economic History Review. 2002. Vol. 60. P. 324-348.

50 Цит. no: Davies R.W., Khlevnyuk O. Gosplan // Decision Making in the Stalinist Command Economy. P. 55.

160